О Египте

Феллахи Египта

Каков менталитет современного египтянина? Как на них отразилась древняя культура египта? Много ли в них арабского? Что не нужно забывать, общаясь с египтянином? Кто такие феллахи?

Широкая улица в левобережной части Большого Каира превратилась в двухэтажную, чтобы дать простор стаду автомашин, несущемуся в сторону знаменитых пирамид Гизы. Снова затем став широким проспектом, недалеко от пирамид улица раздваивается - на север через пустыню пошла автострада в Александрию, а мы свернули к югу на дорогу вдоль канала, ведущую в Верхний Египет.

Миновав колоссальную лежащую статую фараона Рамсеса II в Мемфисе, по которой в экстазе ползали американские туристки - последовательницы какой-то мистической секты, мы углубились в лабиринт проселочных дорог. Целью нашей поездки была деревня, расположенная на самой границе пустыни.

- Я покажу тебе, как складываются новые отношения между феллахами и бедуинами, - сказал Лютфи Гомаа. - Я сам участвовал в этом деле - помог моему приятелю, студенту, сыну феллаха, жениться на дочери бедуина, - с гордостью добавил он.

Но по мере того как мы медленно приближались к деревне, его лицо принимало все более озабоченное выражение. Дорогу заполнили возбужденные феллахи с толстыми палками. Толпа их густела. У некоторых в связках сахарного тростника, навьюченных на осликов, я заметил торчащие приклады винтовок.

- Что случилось?

- Эти бедуины, свора разбойников и бродяг, похитили двух братьев Абдель Монейма!

- Как! - воскликнул Лютфи. - Того самого, который женился на девушке из их племени?

- Разве они допустят эту женитьбу? У них нет ни веры, ни религии, - ответил пожилой феллах. - Они не знают ислама и благословения аллаха.

Мы решили объехать деревню и, оставив позади финиковую рощу, покатили по кромке пустыни. За барханом нас остановила группа вооруженных бедуинов в развевающихся на ветру одеждах.

- Вы, чужаки, держитесь отсюда подальше! - сказал не очень дружелюбно один из них, сухой, жилистый, с орлиным носом и редкой бородкой, державшийся с видом вождя.

- А что здесь происходит? - спросил я.

- Сын феллаха решил жениться на дочери бедуина!..

- Ну и что?

Бедуин смерил меня презрительным взглядом:

- Бедуин - араб, благородной крови, а феллах - раб и сын раба. Мы не допустим позора - брака девушки нашего племени с феллахом.

- Но ведь они уже поженились! - не выдержал Лютфи Гомаа.

- Как?! - изумленно переглянулись бедуины.

- Когда мы подъехали к деревне, толпа крестьян в несколько сот человек стояла против небольшой группы вооруженных бедуинов. Перебранка и крики становились все громче. Брось кто-нибудь камень - и могла начаться потасовка.

- Остановитесь! Сюда едут полицейские! - воскликнул Лютфи Гомаа и бросился между противниками. Люди оторопели.

- Лучше решить дело миром! - продолжал он. Ведь молодые уже поженились.

Насчет полиции он выдумал, однако сообщение, что брак, вызвавший столь бурную реакцию, состоялся, охладило страсти.

- А ну, докажи, - сказал один из бедуинов.

Лютфи достал фотографию, на которой был изображен его приятель Абдель Монейм в черном костюме с галстуком и красавица бедуинка в длинном белом платье. Конечно, никто не знал, что молодые взяли свадебные наряды напрокат, многие восхищенно зацокали языками.

Неожиданное вмешательство Лютфи Гомаа позволило в тот же вечер омде - старосте деревни и шейху племени бедуинов сесть за кофе и урегулировать спор. Братьев Абдель Монейма бедуины отпустили, а старики договорились о выкупе за невесту. Он оказался втрое выше обычного. Но феллахи, довольные, что дело не дошло до кровопролития, собрали его всей деревней.

- Долго же будет Абдель Монейм расплачиваться с односельчанами. Хорошо, что его братья уже завербовались на работу в княжество Абу-Даби, помогут, - сказал мой друг.

Редкий и для наших дней брак феллаха с бедуинкой состоялся. Но дело могло и не кончиться миром.

В своем презрении к земледельцам кочевник может сослаться на слова, приписываемые пророку Мохаммеду, когда в доме жителя Медины он увидел лемех плуга: «Эти вещи не входят в дом без того, чтобы вместе с ними не вошло унижение».

Под словом «крестьянин» мы подразумеваем прежде всего земледельца, хотя в более широком смысле скотовод-кочевник тоже крестьянин.

В арабском языке «феллах» только земледелец, кочевник - верблюдовод - «бедуин». Хотя Египет - страна феллахов, нельзя не упомянуть и о кочевниках.

На протяжении истории сложные взаимоотношения вражды и сосуществования, военного грабежа и хозяйственных связей кочевников и оседлых на всем пространстве Северной Африки и Передней Азии были одним из важнейших факторов социально - экономической жизни. Для Египта после нашествия гиксосов - коневодов в XVII веке до нашей эры кочевники, особенно к началу новой эры, ассоциировались с верблюдоводами. С наступлением пустыни на саванну лошадь стала редкостью, предметом роскоши; лишь знать могла позволить себе иметь ее как боевое животное. Главным военно - транспортным животным стал верблюд. Он и оставался таковым вплоть до начала XX века.

Военный потенциал феллахов чаще всего уступал мощи жителей пустыни. Сам тип хозяйственной деятельности превращал кочевника в хорошего воина. Обладание стадами верблюдов позволяло бедуинам собираться быстро и незаметно для противника, наносить удары, а в случае неудачи рассеиваться в недоступную для противника пустыню. Наконец, военно-демократическая организация племен давала готовую и удобную структуру для чисто военной организации, облегчала руководство большими массами людей в походах и сражениях.

Военная, политическая и хозяйственная роль кочевников в современном Египте невелика. Их численность - сто-двести тысяч человек в сорокавосьмимиллионном населении страны - ничтожна. Но такая пропорция сложилась сравнительно недавно. Еще во времена экспедиции Наполеона в конце XVIII столетия бедуинов было триста-четыреста тысяч на два с половиной миллиона населения, что в сочетании с их военной организацией придавало им непропорционально большое влияние в стране. Со времен завоевания Египта арабами кочевники, смешиваясь с египетскими феллахами, способствовали их арабизации, во многих районах воздействовали на формирование этнического типа египтян. Но в целом бракам и ассимиляции препятствовало убеждение «аристократов пустыни» в благородстве своей крови: самый бедный бедуин гнушался отдать дочь замуж даже за очень состоятельного крестьянина.

Боязнь пустыни ассоциируется у многих феллахов с полузабытыми воспоминаниями о набегах кочевников. Противопоставление «оседлый» - «кочевник» было знакомо и в политической практике, и в быту, и в идеологии традиционного общества.

Мирный исход столкновения феллахов и бедуинов, невольным свидетелем которого я стал, был благополучен вдвойне: брак был признан и кровь не пролилась. Если бы кто-нибудь был ранен или - еще хуже, - убит, это означало бы первое звено бесконечной цепочки кровной мести.

Противоречивый, но проницательный египетский литератор и философ Аббас Махмуд аль-Аккад отмечал: «Мы не сможем понять, насколько египтянин консервативен или готов к бунту, если не поймем его любви к семье и его преданности традициям и семейным обычаям. Он консерватор в смысле сохранения семейного наследия, и во имя этого сохранения, консерватизма он готов на восстание, чтобы защитить свои традиции. Египтянин может забыть все, за исключением чувства снисхождения, милосердия и норм поведения в семье».

Египтяне стремятся к стабильности, предпочитая ее переменам, и выше многих других благ ставят семейный очаг. Мало того, улемы-богословы сходятся во мнении, что безбрачие безнравственно и является преступлением перед религией и обществом.

Египетская семья, особенно в деревне, представляет собой большую семейную группу, объединенную родственными связями по мужской линии. Во главе ее стоит пожилой мужчина и его жена; и эта группа включает женатых сыновей, их детей, возможно, женатых внуков и правнуков. Нередко они вместе питаются, владеют общим имуществом, вместе работают, вместе решают дела. Но их связывают не только общие экономические интересы и кровное родство, но и так называемая «асабйя» - «кодекс чести» - социальные связи и обязанности большой семьи. У оседлых «асабйя» охватывает большую семейную группу, называемую в нашей этнографической литературе «патронимией», у кочевников - племя или даже конфедерацию племен.

Сплоченность большой семьи крепко цементирует обязательство кровной мести. На мужчин - членов большой семьи - распространяется как угроза кровной мести враждебной семейной группы, так и обязанность мстить за своих. Внутри ее собирают и средства для того, чтобы откупиться от мстителей, если старики смогли полюбовно урегулировать спор.

Комментарии: