Каир - Главы из книги Джеймса Олдриджа

Главный город Египта

В чем прелесть Каира и как почувствовать его дух? Почему египтяне радуются всякой мелочи, никогда не ощущают себя несчастными и не теряют способности смеяться?

На бедных окраинах Матарии стоит одинокая заброшенная каменная колонна - все, что осталось от великолепного храма бога Солнца Ра. Здесь было сердце древнего Гелиополиса, а под соседней деревней Хосн-эль-Араб похоронен остальной город.

Когда я в последний раз бродил с доктором Али Хассаном и другими египтологами по скопищу древнего мусора, на котором стоит Хосн-эль-Араб, мы неожиданно оказались в хвосте деревенской свадебной процессии. Впереди шли два огромных быка с разукрашенными рогами, за ними танцевавшие крестьяне. Вся процессия носила характер древнего языческого обряда, который, вероятно, совершался в блистательном городе, лежавшем под нашими ногами. Это было такое нереальное зрелище, что мы остановились и кто-то воскликнул: «Но это же привидения!»

Подлинное привидение - сам древний город, духовный прародитель большинства «цивилизованных» религий. Когда культ Солнца в Гелиополисе достиг своего расцвета (примерно в 2500 году до н. э.), в нем уже можно было различить черты не только будущего мессианского бога евреев, но и пречистого сына божьего, святой троицы и морального кодекса заповедей, который предвосхищал многие идеи, нашедшие почти 2000 лет спустя свое место в Старом завете.

Но культ Солнца был и орудием власти жрецов и знати Гелиополиса. Они контролировали сложное сельскохозяйственное производство, так как культ Солнца помогал им понять движение звезд. Астрономия позволяла им не только предсказывать приближение разлива Нила, от которого зависело египетское земледелие, но и давала им знания геометрии и тригонометрии, столь необходимые для размежевания полей, границы которых регулярно уничтожал разлив.

Жрец Гелиополиса благодаря науке, а не религии стал вершителем судеб Египта, его судьей, землемером, архитектором, планировщиком, инженером и счетоводом. Все египтяне зависели от него, и в конечном итоге его власть превысила власть фараона.

Когда стоишь на крестьянском поле, заросшем фасолью, около развалин храма и слышишь за спиной шум современного Каира, трудно представить себе, каков был этот древний город. И все же это место неумолимо влечет к себе, ибо ты знаешь, что под четырьмя метрами нильского ила наверняка лежат памятники старины.

В 1966 году, 50 лет спустя после последних раскопок английского археолога сэра У. М. Флиндерса Петри, египтяне снова приступили к работам. Петри приехал в 1912 году и сделал несколько траншей на илистых полях, рассчитывая определить периметр городских стен и найти второй обелиск, который, по его мнению, обязательно должен был составлять пару с сохранившейся до нашего времени колонной. Он нашел и стены, и обелиск, а его отчет о раскопках не менее увлекателен, чем приключения Шерлока Холмса, тем более что он пользовался дедуктивным методом знаменитого сыщика. Он брал сначала очевидные факты и если они ничего не давали, искал ответа в том, что оставалось за пределами этих фактов.

Сохранившийся обелиск стоял в открытом дворе храма. Когда-то этот двор считался святая святых, и на пирамидальной вершине камня, именовавшегося «бен-бен», возвышалась фигура крылатого Феникса. По словам Адольфа Эрмана, богу Солнца обычно поклонялись на открытом воздухе.

Сами колонны - это подлинный источник вдохновения. Достаточно остановиться у обелиска в Гелиополисе, и воображение рисует картины далекого прошлого. Нужно только ознакомиться с той небогатой информацией, какую оставили нам современники этого памятника. Геродот бродил по Гелиополису и вокруг пирамид и восхищался всем, что он видел. Судя по всему, Геродота, пришедшего в Египет при персах, пытались ввести в заблуждение его проводники - жрецы Гелиополиса, но его не могли обмануть собственные глаза. «Страна кишит врачами...» - пишет он, добавляя, что они специализируются в различных областях медицины. Он рассказывает нам, как египтяне пекли корни папируса, мазали тело маслом «кики», спали на болотах под сетками, чтобы спастись от москитов. Он восхищается уважением молодых египтян к старшим, рассказывая, что юноши встают, когда в комнату входит взрослый.

Эпитафию старому городу написал греческий географ Страбон, посетивший руины Гелиополиса в 25 году до н. э. «В Гелиополисе, - пишет он, - я тоже видел большие дома; говорят, что в древние времена это место было поселением жрецов, изучавших философию и астрономию; но от их деятельности не осталось и следа...»

Я не успел закончить паломничества к древним, так как в это время друзья-египтологи потащили меня через ухабы и холмы, чтобы показать только что раскопанный ими храм. Холм сухого ила был разрезан, словно каравай хлеба, и в траншее виднелись руины небольшого храма, построенного Рамсесом II. Пришлось стать на четвереньки, чтобы взглянуть на прекрасно окрашенный фриз. Фриз был очень красив, и мои египетские друзья уже оживленно спорили о смысле покрывавшего его орнамента. Меня же больше привлекали два голых мальчишки, сидевших на краю траншеи и усиленно тянувших за хвост козла, который вырывался и жалобно блеял. Храмы, грязь и веселье - вот все, что сохранилось от Древнего Египта в этой деревушке, уже находящейся в пределах современного Каира. И тем не менее она интересна уже хотя бы тем, что построена на руинах одного из самых блистательных городов истории. Египтяне - многострадальный народ, но даже в своей нищете, навязанной извне, они радуются всякой мелочи, никогда не ощущают себя несчастными и не теряют способности смеяться.

Еще несколько лет назад можно было сесть в трамвай в центра Каира и доехать до старой римской крепости, с которой началась история города. За исключением специалистов, мало кто в Каире имеет представление об этом форте, а многие образованные каирцы даже не слыхали о нем. Египтяне называют этот любопытный уголок столицы Маср-эль-Аттика, то есть Старый Каир. Так оно и есть, это самая старая часть Каира. Здесь арабы отняли Каир у византийцев.

Форт на берегу реки построил римский император Траян, но за последние 600 лет Нил изменил русло, и крепость оказалась на возвышенном и сухом месте. Римляне выбрали этот прибрежный участок из-за военных соображений, но в то время там уже находилось старое поселение времен фараонов и порт, куда прибывали из Верхнего Египта зерно и тропические продукты. Это старейшее поселение называлось Вавилоном. Ученые до сих пор спорят, почему поселению дали такое название. Почти определенно известно, что это искаженное древнеегипетское «Пер-Хапи-ен-Он», что означает «Дом на Ниле по дороге в Он», - так египтяне называли близлежащий остров Рода. Но есть и другая точка зрения. Как пишет Диодор Сицилийский, военнопленные, привезенные Рамсесом II из месопотамского Вавилона, восстали в знак протеста против невыносимого рабского труда. В Египте они, вероятно, работали в каменоломнях. Восстание перепугало фараона, и он отдал пленным во владение участок около реки, где они создали колонию свободных людей, назвав ее именем родного города.

Рим нуждался в Вавилоне. Траян возродил к жизни старый канал времен фараонов, который существовал с 2000 года до н. э. и соединял Красное море с Нилом. Он вывел канал к Нилу вблизи крепости и открыл тем самым видную связь между Средиземноморьем и Аравией, между Римом и Индией. Так Вавилон превратился в крупный порт. Канал, теперь именовавшийся Амнис Траянус, можно считать своего рода Суэцким каналом, так как суда, приходившие в Красное море из Адена, Аравии, Индии и Африки, проходили через Кулзум (ныне Суэц).

Поездка в трамвае № 11 до Вавилона была раньше приятна еще и потому, что рельсы проходили прямо по засыпанному каналу Амнис Траянус, в котором вода была еще в 1899 году. Сейчас вдоль Шаре-эль-Халиг (Улица канала) можно проехать только в автобусе или такси. Конечно, это уже совсем не то, ибо каирские трамвайные вагоны были построены в виде старинных галер, они ныряли и прыгали, перекатывались с боку на бок и вздрагивали, словно преодолевая шторм на каирской улице.

Вавилон никогда не был греческой или римской столицей Египта. Пока Египет находился под властью средиземноморских держав, столицей, естественно, оставалась Александрия. Она связывала Египет с европейской культурой оккупантов. Все греческие и римские дороги в Египте вели в Александрию, там сосредоточивались органы власти, располагался центр искусства, политики, торговли, оттуда же в Каир шла пшеница, текли деньги, там же процветали религия и коррупция, удовольствия и развлечения. А в районе Вавилона происходили непрерывные восстания египетских крестьян и ремесленников, чем отчасти объясняется выбор этого места для военного Форта. Рим нуждался в египетской пшенице, и были периоды в его истории, когда без нее он погиб бы от голода.

От Вавилона остался только Форт, а на запущенных улицах Старого Каира не сохранилось ничего от древнего города. Если вы войдете в небольшие ворота Форта, то на самом деле окажетесь на его стенах, а не у их подножья. Сами стены похоронены под метровым слоем песка, ила и мусора, на котором и построены дома и улицы Старого Каира... (Свое название египетская столица получила по имени планеты Марс (по-арабски «Аль-Кахир» - «Победитель небес»). В 969 году, ровно тысячу лет назад, рядом с тогдашней столицей фустатом был заложен новый город. А Фустат, Вавилон. Гелиополис сегодня - районы Каира, его составная часть. - Примечание редактора) Наполеон принес Каиру много несчастий, но в то же время он принес с собой дух новой Европы. Он пробыл в Каире только три года, но город больше уже не вернулся к своему прежнему восточному облику. Англичане держали в руках Египет 70 лет, однако даже во время английской оккупации Каир приобретал все черты французского, а не английского города, и господствовали в нем вкусы не английского «среднего класса», а французской буржуазии..

Наполеона привело в Каир прежде всего англо-французское соперничество. Многолетняя европейская война становилась все ожесточеннее, и вскоре назрел момент, когда страны Востока оказались главной ставкой в этой борьбе. Самый короткий путь на Восток лежал через Египет.

Наполеону понадобились 300 кораблей для переброски в Египет 36 тысяч солдат. Он взял с собой не только своих лучших офицеров - Мюрата, Клебера, Бесьера, Дезе, Даву, Савари и Бертье, но и около 100 ученых во главе с Монге и Деноном, которые написали самый выдающийся труд о Египте - «Описание». Корабли Наполеона вышли из Тулона и других средиземноморских портов, и английское адмиралтейство было убеждено, что они направляются на запад, к Гибралтарскому проливу, а затем пойдут к Ирландии, чтобы напасть на Англию.

Нельсону, командовавшему сравнительно небольшой эскадрой, было приказано перерезать путь Наполеону и не допустить его до Ла-Манша. Однако Нельсон догадался, что французские корабли плывут не на запад, а на восток, бросился за ними в погоню и, обнаружив их у порта Абукир, разгромил французскую эскадру.

Хотя французам удалось высадиться в Египте, разгром их флота под Абукиром лишил Наполеона связи с Францией. Наполеон без труда занял Александрию. Но по мере продвижения к Дельте он встретил первые признаки народного сопротивления, причем сопровождавший Наполеона Виван Денон писал, что против французов сражались не столько солдаты, сколько крестьяне и горожане.

25 июля 1798 года Наполеон вошел в Каир. Вместе с ним в Каир вступил лишь небольшой отряд солдат. В качестве меры предосторожности он оставил армию на другой стороне Нила. Однако египетское население Каира пока не принимало участия в войне. За оборону Египта отвечали мамелюки. Сами каирцы еще не осознали, что ответственность теперь лежит на них, уже хотя бы потому, что они не могли понять, что за люди их новые «хозяева».

В первые дни французские солдаты ходили по улицам Каира без оружия и никого не задевали. Они шутили с прохожими, излишне щедро платили за все, что покупали, и жители перестали прятаться. Купцы продавали французским солдатам хлеб, сахар, мыло, табак, открылись лавки, город оживился. Французские торговцы, жившие в Каире, спешно открыли французский ресторан для военных (это, кстати, был первый ресторан Каира).

Наполеон же, не теряя времени, укреплял свои военные позиции в Каире. Он не только захватил все стратегические пункты и здания, важные для обороны города, но и расставил артиллерийские батареи вокруг города. С этой «позиции силы» он начал устанавливать контакт с диваном шейхов. Наполеон без труда превратил их в свое главное идеологическое оружие в Каире.

В первые же недели Наполеон создал знаменитый Египетский институт, и ученые приступили к работе по изучению прошлого и настоящего страны. Сначала Наполеона интересовало больше настоящее, а не прошлое, и первые протоколы дискуссий в институте показывают, с какими проблемами столкнулись французы в оккупированном городе. «Гражданин» Наполеон был членом математической секции института и на первом заседании поднял такой вопрос: «Можно ли улучшить работу печей, в которых выпекают хлеб для армии? И как это сделать?»

На другом заседании с докладом о проблеме здоровья солдат выступил хирург гвардии барон Лависи. Данные о здоровье солдат, приведенные в докладе, не делают чести армии столь просвещенной державы. Лависи, в частности, упомянул об открытии военной больницы для солдат, больных сифилисом. Неизвестно, как комментировал доклад «гражданин» Наполеон, так как он был занят иными проблемами, и прежде всего приказал институту составить подробный и точный план города. Землемеры начали с самого простого - они провели прямую линию от Каира до Нила и установили, что расстояние равно 1042 метрам 36 сантиметрам. Вскоре они составили первый точный план Каира, который был затем включен в «Описание».

Кроме того, по заданию Наполеона ученые начали изучать город и его нравы. Их интересовало все - торговля, промышленность, труд и язык, и одним из первых итогов работы явился доклад гражданина Луи Франка о рынке рабов-африканцев. Их «хранили» так же, как и другие товары, в местных складах. «Когда европеец впервые приходит на этот рынок, - писал гражданин Франк, - его сердце сжимается от боли при виде голых негров, мальчиков и девочек всех возрастов, матерей с грудными младенцами... Но, - продолжает он, - в момент аукциона у рабов появляется надежда получить, наконец, жилье и еду».

Все эти материалы, очевидно, лежали на столе Наполеона во дворце Эзбекийе, и он пользовался ими, как данными военной разведки, чтобы крепче держать в руках город. По-видимому, он опасался народного восстания, так как начал сносить ворота на тех улицах, которые представлялись ему особенно опасными, и приказал, чтобы по вечерам зажигали все уличные фонари. Он также издал приказ с требованием, чтобы каждый житель Каира носил трехцветную кокарду в знак «подчинения и дружбы». Такое нововведение имело под собой основу, так как среди населения появились первые признаки серьезного недовольства. Кстати говоря, приказ о кокардах почти никто не выполнил, и Наполеону пришлось отменить его.

Шаг за шагом росло сопротивление всем его приказам, и жителей Каира уже одно присутствие французов приводило в ярость. Горожане устраивали французам засады, убивали офицеров, среди них убили одного генерала, перебили многих солдат, строили повсюду баррикады и в конце концов подняли первое восстание против оккупантов.

Лишь выстрелы большой, невиданной доселе в Каире пушки, установленной в Цитадели, заставили повстанцев кое-где отступить, но защитники квартала Хуссейния продолжали сражаться, пока у них не кончились боеприпасы.

Наполеон был буквально потрясен - он угрожал суровыми репрессиями, требовал, чтобы шейхи выдали зачинщиков восстания. Сначала шейхи сопротивлялись, но в конце концов предали нескольких «руководителей» восстания. Одним из них оказался предводитель Ордена слепых; его вместе с четырьмя другими египтянами немедленно арестовали и расстреляли. Французы снесли часть Гизы, Старого Каира (Вавилона) и Шубры, построив вокруг всего Каира укрепления и множество мелких фортов, которые до сих пор существуют у подошвы горы Мукаттам.

У Наполеона в Каире было фактически два штаба - военный и культурный. Вначале он уделял много внимания обоим штабам, но по мере ухудшения военной обстановки за пределами Египта он все больше терял интерес к культурному прогрессу города. Тем не менее работа ученых в Египетском институте производила глубокое впечатление на каирскую интеллигенцию и оставила свой след до наших дней.

Нет сомнения, что культурная деятельность французов в Египте принесла бы еще более замечательные плоды, однако Наполеон расправлялся со страной так жестоко, что репутация института не могла уже помочь ему.

8 марта 1801 года английские войска под командованием сэра Ральфа Эберкромби высадились в Абукире. Турецкие силы подошли к восточной египетской границе у Аль-Ариша, и французы поняли, что им не удержаться в Египте. Новый главнокомандующий Мену атаковал англичан у Александрии, но те легко разбили его. Население Каира голодало, так как город был полностью окружен англичанами, турками и мамелюками, и привоз продовольствия прекратился. Англичане предложили французам эвакуацию, и те охотно согласились. Было объявлено перемирие, и Каир официально был передан англичанам, туркам и мамелюкам. Первым в город вступил полковник Стюарт. Он направился прямо к Цитадели, но внезапно перед Цитаделью появились турки, в полной ярости от того, что англичанам удалось их обогнать. Англичане оставались в Каире недолго: им нужно было лишь восстановить власть турок, на которых возлагалась задача - держать в подчинении Египет, этот барьер на пути к Востоку.

Джеймс Олдридж

Продолжение...