Об Италии

Флорентийский лабиринт

Раннее свежее утро раскрывает над городом свой розовый бутон. Слышится обычный городской шум, голоса людей, звуки машин. Еще немного, и цветок раскроет свои лепестки и, кажется, вздохнет. Роскошный, полный удивительных тайн, загадок и соблазнов.

Флоренция! Небо — цветовая гамма от сиреневых до бирюзовых оттенков — расстелит над тобой свой нежный покров. И я понимаю, как несчастлива оттого, что завтра меня здесь не будет.

Флоренция, ludi florales (игра цветов)! Сыграй со мной в расставание, но не прогоняй навсегда. Неделю назад ты мне казалась совсем чужой. Величественной и непреступной красавицей. Бронзовая копия знаменитого Давида на площади Микеланджело смотрела на окружающее ее пространство с истинно римской невозмутимостью. И мое восхищение растворялось в ней без остатка, как кусочек сахара в океане. Покорение твоей красоте сродни завоеванию и плену. Раз поддавшись ей, рискуешь уже не выпутаться из этих сетей до конца жизни.

Но, Боже правый, я сказала "римской"? Хорошо, что меня никто не слышал. Впрочем, русских туристов здесь не густо. Во всяком случае, значительно меньше, чем в XIX и начале XX века. Недаром на фасаде флорентийского Пантеона увековечено имя нашего соотечественника, русского промышленника Демидова. Он поселился здесь в конце жизни и так любил город, что жертвовал огромные суммы на восстановление его сокровищ. Эту семью называют здесь "русскими флорентийцами". Кстати, первые железные дороги Италии, одна из которых связала Флоренцию с городом Форли, - инициатива семьи Демидовых. В знак признания их заслуг родовой герб знаменитой русской семьи теперь красуется справа от главного входа в собор Санта-Мария-дель-Фьоре.

Впрочем, не все русские падали ниц перед красотами Флоренции. Блока она раздражала. Он посвятил городу немного странные строки:

Под зноем флорентийской лени
.Еще беднее чувством ты.
Молчат церковные ступени
Цветут нерадостно цветы.

В XV веке город-цветок так поразил воображение наших соотечественников, что даже появилось "Хождение во Флоренцию" епископа Суздальского. Чайковский, посвятивший ей одно из самых пленительных своих музыкальных сочинений, "Воспоминания о Флоренции", ее боготворил.

Но вернусь к моей оговорке. Римский стиль для неискушенного наблюдателя здесь настолько же очевиден, насколько и ни при чем. Ибо Флоренция - это не Италия. Флоренция - это... Флоренция. В Риме на флорентийца, позволившего себе громко выражать восторг по поводу красот родного города, посмотрят с недоумением не меньшим, чем "феррари" на "фиат". И пожалуй, еще напомнят, что в 59 году до н. э. здесь была основана римская колония.

В свою очередь римлянину с его претензией на всемирность во Флоренции будет тоже неуютно. Мало того, он просто может и не понять флорентийца, если тот не снизойдет в разговоре с соотечественником до общеитальянского, а предпочтет общаться на тосканском диалекте.

Но, как герой романа Умберто Эко, который, чтобы разгадать страшную тайну, должен был найти путь в лабиринте, все более запутываясь в его серпантине, и я втягивалась потихоньку в неспешную суету улиц и призрачный поток обманчивых чувств и желаний.

По извилистой ленте, вьющейся вверх по склону южного холма города, улицы Вьяле-деи-Колли — к площади Микеланджело. А потом от огромных белых ног Давида, рядом с которыми невольно ощущаешь себя лилипуткой, к собору Санта-Мария-дель-Фьоре.

Ты возносишь меня на свои высоты, и, весь в прозрачном и сухом утреннем воздухе, лежишь передо мной, как на ладони. Здесь нет влажного марева Венеции, меняющего силуэты всего, на что падает взгляд, и странных туманов Болоньи, поглощающих время так, что не ясно, в каком ты столетии.

Мне кажется, что изысканная и томная лилия на гербе города неточно отображает атмосферу, присущую тебе. Жизнерадостный пион или полнокровная красная роза лучше всего символизируют энергию и радость бытия местных жителей. Флорентийцы очень любят цветы и, чтобы оказать особое уважение богине Флоре, украшают свой город разными по размерам и цвету яркими клумбами. »

Флоренция! Возле твоих соборов и памятников меня не раз охватывало ощущение бедности собственного чувства: любая возможная фантазия уже нашла здесь свое воплощение. Особенно при сходе со Старого моста, когда немного правее начинается улица Уффици ("ufficio" - служба).

Перед нею узкая улочка вытолкнула меня вперед, как в трубу, состоящую из горизонтально вытянутых фасадов зданий, и я чуть было не налетела на выступающий в конце улицы угол Палаццо Веккьо ("Старого замка"). С ним коридором связан дворец Уффици - самое знаменитое наследство семьи Медичи. С 1581 года они использовали это здание для показа своих художественных сокровищ. Коллекция семьи насчитывала многочисленные шедевры тосканского искусства XII— XVI веков, и работы как итальянских мастеров — Тициана, Тинторетто и Караваджо, так и европейских — Альбрехта Дюрера, Рубенса, Рембрандта, Гойи.

Город уже вовсю полыхает золотом, отмеренным в свое время щедростью семьи банкиров Перуцци на строительство своих капризных затей. Этот род обладал настолько большим влиянием, что названия улиц, палаццо и площадей Флоренции и поныне хранят историю звенящей, как золотые монеты, фамилии.

Я слабо соображаю, где нахожусь, покуда толпа туристов не выбрасывает меня на лоток с золотом. Подо мною река, воспетая Данте, — Арно, а я на старейшем мосту Флоренции Понте Веккьо ("Старый мост"). С давних пор на нем селились ювелиры, лавки которых превратили мост в узкую улочку. Своим покровителем здешние лавочники считают Бенвенуто Челлини. Они даже установили его бюст в сквозной аркаде моста.

Если Понте Веккьо когда-нибудь все-таки обрушится, виной тому будет золотой телец в самых разных своих перевоплощениях — в виде цепочек, серег и брошей, в качестве перстней, булавок и портсигаров: золото здесь везде. Но если задаться целью подобрать под украшение надлежащий аксессуар, то нелегкая обязательно занесет на знаменитый кожаный рынок! Ну а там - гроздья сумок, ряды курток и пальто. Глаза разбегаются, грозя их обладателю немедленным косоглазием. Главный памятник семейному капиталу банкиров Перуцци и символ материального богатства флорентийцев расположился в центре рынка. Это вылитая из бронзы фигура "золотого поросенка", порчеллино (по правде говоря, огромного кабана). Если с пятачка "поросенка" уронить монетку в прорезь решетки внизу, то он тогда позаботится о вашем материальном благополучии...

А вот небольшое кафе, притаившееся в тени. Услужливые официанты не только точно выполняют заказ, но и всегда готовы что-нибудь предложить от себя. Моя гора мороженого, например, благодаря стараниям улыбчивой студентки-итальянки, обогатилась огромной шапкой из клубничного крема.

За соседним столиком соотечественник покушается на один из лучших бифштексов в Италии - "бифштекс по-флорентийски" ($30 за порцию). В разных ресторанах, которым здесь несть числа, цена может увеличиться, а может и уменьшиться почти вдвое. Для тех, кто не привык считать деньги, — самый дорогой на Апеннинском полуострове ресторан Enoteca Pinchiorri.

Лучшие итальянские рестораны вообще-то в Неаполе, но южане, как известно, народ небогатый. Необыкновенная местная кухня всегда манила к себе гурманов. Непревзойденная "Утка в апельсиновом соку" появилась во Франции с приездом флорентийки Катерины де Медичи. А красное вино "кьянти", производимое в Тоскане? Уже в 1250 году оно было известно своим необыкновенным вкусом и качеством.

Поджаристый бок утки возвращает меня к мыслям о злате. Не о том, чьи россыпи на Старом мосту слепят глаза и затемняют разум. Это еще далеко не все золото Флоренции. Город не только огромное хранилище драгоценностей, но и вообще исток всего самого лучшего и дорогого в Средиземноморье: галерея Уффици, площадь Синьории... »

Площадь Синьории напоминает большую сцену, декорацией к которой служат множество архитектурных памятников и скульптур. Главную роль здесь исполняет еще одна копия знаменитого Давида работы Микеланджело, заменившая в 1873 году оригинал, перенесенный в музей Флорентийской Академии искусств.

Справа от Старого дворца находится Лоджиа-деи-Ланци, названная так в память о ландскнехтах — наемных солдатах, охранявших великого герцога Козимо I. Строение в стиле поздней готики, обитель множества замечательных скульптур, уносит взгляд куда-то в безоблачную высь, где сверкает золотым флорином неуемное солнце. Живительной полоской прохладной тени я пробираюсь к живописному фонтану. В его центре — огромная фигура морского бога Нептуна на колеснице, запряженной четверкой морских коней. О, как бы мне сейчас хотелось, скинув сандалии, смешаться с шествием нереид, которые сопровождают морского бога и его супругу Амфитриду! Раствориться в прохладных струях фонтана на правах дельфина или морского конька.

Времена, как в кино, проходят чередой... На прощание иду в небольшой приземистый баптистерий Сан-Джованни с бело-зелеными мраморными узорами на стенах. Внутри сумеречно, странно тихо и тесно.

В центре - большая купель. Хочется думать, что та самая, о которой вспоминал Данте в изгнании. В своей "Божественной комедии" он описывает реальный случай, когда, спасая здесь младенца, тонущего в купели, разбил ее и потом долго защищался от обвинений в святотатстве. Данте жил во Флоренции, но умер в Равенне, где и был погребен. Флорентийцы по сей день надеются вернуть прах великого соотечественника домой.

Завтра меня здесь не будет. Но во мне уже, кажется, завелась опасная болезнь хронической любви к этому городу, излечить которую не в состоянии травяные препараты Santa Maria Novella. Аптеки с таким названием открыли еще монахи-францисканцы в 1220 году. Ее рецептами и услугами пользовались великие дамы Лукреция Борджиа, Катерина де Медичи и ее дочь королева Марго, которые не только занимались государственными делами и плели интриги, но и уделяли большое внимание своей внешности, используя травы. Интересно, была ли среди них трава забвения или разрыв-трава?

Вечереет. Город, не теряя своих четких утренних очертаний, погружается в прохладу. Его окутывает ночь. Но в жизни Флоренции все по-прежнему molto bene. Ибо, как говорится в одном из посвящений великого Микеланджело,
Напасть любую, гнев и злую силу
Мы одолеем с помощью любви!

Любви к тебе, Флоренция! В ее огромном и запутанном лабиринте теперь бродит, словно Тезей, и моя скромная тень...

Татьяна Батюшкова
FOUR SEASONS, март 2003г.

Читайте здесь еще об Италии!