О Финляндии

Финляндия: от магии пения к магии порядка.

Начало.

Почему фины стремятся везде навести порядок? Как они воспитывают детей? Почему они так методичны во всем: от работы до преступлений? Вообще, откуда он взялся, этот загадочный финский характер? Чтобы ответить на данные вопросы, нужно заглянуть в самые первые главы истории Финляндии.

Магия порядка

В финнах вообще удивляет страсть к порядку и аккуратность. Это начинается с быта. "Дома их деревянные, часто и каменные, содержатся в невероятном порядке<...> В кухне с неимоверной аккуратностью расставлены по полкам блюда, тарелки и прочие принадлежности, везде господствует чистота, порядок и признак неусыпного смотрения.

Ни на стенах, ни на полу ни пятнышка <...>" [12, с.42-43]. Финн еще "с молоком матери впитывает в себя любовь к чистоте. Чистоплотность доходит у него до какой-то страсти " [8, с.64]. То же и в общественном быту: " Поражает благоустроенность дорожек, хотя бы они соединяли даже небольшие хуторки" [8, с.57]. То же и в городе: " Все улицы чрезвычайно опрятны. Тротуары и булыжные мостовые отлично выравнены. Чистота их поразительна <...> Торговые площади убираются, например, сейчас же после базара " [8, с.130].

Порядок идеален. Финны с детства привыкают к порядку. " Горожане сознают, что этот порядок не ради чьей-то прихоти, а для их собственного благополучия. Они наблюдают сами за соблюдением правил и лично препровождают случайных нарушителей их в полицейский участок " [8, с.128].

Вообще нарушение общественного порядка здесь страшное преступление. " Если родители или школа не могут справиться с ребенком, то он подвергается наказанию со стороны местной администрации (т. е. порке). К этой крайней мере прибегают только в очень важных случаях. Любопытно, что в числе проступков, заслуживающих такой кары, наряду с воровством, фигурирует нарушение общественного порядка и тишины. То и другое весьма характерно.

Ужас финнов перед воровством, выразившийся законом об отсечении рук за него, так велик, что для искоренения этого зла они не могут остановиться перед таким пустяком, как порка. С другой стороны, не объясняет ли необыкновенная суровость по отношению к маленьким нарушителям строгость в исполнении общественного порядка в Финляндии или, конечно, вернее будет сказать наоборот: любовь к порядку вызывает возможность существования такой меры " [14, с.187].

Удивительной была и вера финнов в легитимность. " Здесь навеянная Россией вера в силу и значение паспорта слилась с финским представлением о человеке, стоящем вообще на легальной почве, то есть безупречным во всех отношениях. Они думают, что человек, переступивший нравственный закон, неминуемо оказывается вне покровительства гражданских законов " [14, с.109]. К закону финн обращается во многих случаях жизни: " финну вовсе не надо быть в особенно раздраженном состоянии духа, чтобы настрочить жалобу: сутяжничество - весьма выдающаяся черта его характера, и финский суд завален массой тяжебных дел " [9, с.9].

Очень упорядочена вся жизнь финна. " Строго относясь к чужой собственности, финн также добросовестно смотрит на всякую заработанную копейку. Если только он не пьяница, он считает позором отнять у семьи хоть грош на свои удовольствия. Благодаря такому качеству, а также своему неослабному трудолюбию, он живет весьма порядочно в условиях, при которых другой бы нищенствовал. Так же строго и добросовестно он относится и к общественному капиталу, и к казенным деньгам " [9, с.21]. На честность финнов указывали все, писавшие о них.

Вообще, если можно про какое-либо свойство характера сказать, что финн им обладает, то, значит, он им обладает на сто процентов. Если финн честен, то он честен предельно. Если говорят, что он гостеприимен, то это значит, что он очень гостеприимен. Может быть, только это гостеприимство не совсем такое, к которому привыкли русские. Оно не выразится в радости по поводу прихода гостя, ему не расскажут о всем своем житье- бытье. Финн " весьма недоверчиво относится к постороннему человеку. Никогда не будет с ним болтать ни о своих делах, ни о себе лично " [9, с.18].

Но каждый может смело рассчитывать найти в его доме приют и угощение. "Редко выдается день, в который бы крестьянин, живущий у дороги, не приютил бы одного или нескольких нищих." [8, с.11]. Если финн что-то делает, то он делает это настойчиво, размеренно и расчитанно. " Взявшись за какое-либо дело, финн упорно борется со всеми препятствиями, пока не достигнет намеченной цели " [3, с.6]. "Ходит и работает он медленно, но зато никогда не бросит дело неоконченным, а доделает его до конца " [15, с.17]. "Медлительность в движениях, тяжесть в подъеме, осторожная осмотрительность говорят о его неутомимой силе и неистощающемся терпении " [3, с.50].

Если финн будет вам за что-нибудь благодарен, то его благодарность действительно велика. " Если вы окажете финну какую-нибудь важную услугу, он станет вашим лучшим другом, и благодарность его в таких случаях беспредельна " [2, с.30]. С финном трудно подружиться, он скрытен и замкнут. " К чужеземцу он всегда относится недружелюбно и подозрительно, но раз он сошелся с кем-то на дружбу, на него можно положиться как на каменную стену " [3, с.50]. Столь же последователен финн в своей ненависти.

Число преступлений в Финляндии было довольно незначительно, но зато они отличались необыкновенной жестокостью. "Финн редко решается на зло, но если решается, то становится совершенным зверем" [5, с. 24]. Месть финнов тоже упорядочена и рационализирована. "Они могут откладывать месть до поры до времени, при этом рассчитывают самым грубым, самым детальным образом, как можно более жестоко поразить врага и хладнокровно ждут удобного случая: грубо обдуманные преступления здесь не редкость" [9, с.10].

Эта упорядоченность пронизывает весь быт финнов. Она выражается и в четком разделении сословий и в чинопочитании. "С первого знакомства с финляндцами оно (чинопочитание) удивляет и весьма нескоро можно к нему привыкнуть" [12, с.35].

Упорядоченность касается всех мелочей быта. Визитный этикет в Финляндии "превосходит всякую вероятность" [12, с. 71]. Создается впечатление, что финны своей упорядоченностью хотят заколдовать мир, подчинить его своей воле. Это - своеобразная рационализация мира. Кажется, логика ясна: мир становится понятным, можно объяснить зависимость вещей, как надо поступать и как не надо. Создается определенная мифологема мира. Он уже вовсе не так страшен и непредсказуем.

Природа сурова, и милостей от нее ждать не приходится. В ней нет ничего доброго, расслабляющего. Она дикая и необузданная. Необходимо надеть не нее намордник, и тогда она превратится в покорную слугу. Приручать ее надо терпеливо, но настойчиво. У финна нет любви к природе: не к красотам природы, а к природе в целом как к космосу. Для него природа мастерская. Она же - материал, из которого финн лепит то, что ему нужно. Он признает только подчиняющуюся ему природу. И плоды своего труда он любит, даже очень любит. В отношении к природе он рационалист и прагматик.

Он вносит в нее порядок. Он рационализирует свой быт и точно также, одновременно с этим, упорядочивает природу. Два процесса сливаются в один. Космос структурируется, становится понятным. Он, кажется, больше уже не вызывает страха. Создается картина мира, помогающая человеку жить и дающая психологическую возможность действовать.

Эта мифологема обладает достаточными адаптивными свойствами и эффективна в качестве защитного механизма. Однако есть одно "но". Такая мифологема слишком проста. Если судить по ней, то мировоззрение финна достаточно примитивно. Космос финнов слишком одномерен. Даже если эта мифологема сработала бы в определенный период истории финнов, то вряд ли она столь успешно функционировала бы в течении столетий. Этнос - сложное, живое образование, и прямолинейная схематичность его сознания не могла бы обеспечить его жизнедеятельность в столь трудных природных условиях.

А поэтому позволительно предположить, что здесь имеется двойное дно. За простой рациональной картиной мира стоит некое иное содержание. Финская простота и упорядоченность слишком страстная, напряженная. Стремление к мере иногда само не знает меры. Создается впечатление, что вносимый финном порядок представляется ему наделенным магической силой. Заговор, колдовская песня и рационализация мира оказываются явлениями одного рода. Его предки пытались покорить мир пением, финн на рубеже XIX-XX веков стремится покорить мир порядком.

А сам финн остается таким, каким он был столетия назад: одиноким борцом с жестокой и беспощадной природой, не верящим никому и надеющимся только на себя. Он творит себя сам, любит только то, что сам сотворил, в том числе и себя самого, и свой народ, и свою Суоми. Ему ведома взаимопомощь, ведомо товарищество, ведомо честное партнерство и сотрудничество, ведома справедливость, но в его космосе нет дара, милости, которая дается не в награду за что-то, а просто так, по Вышнему Произволению.

Его земля никогда ничего не давала ему без труда (как добрая мать-кормилица в более теплых странах). Она требует бесконечного труда и человеческих костей. Она враждебна человеку, и человек, чтобы выжить, должен бороться с ней.

Так финны и становятся природоборцами. Но естественные силы человека слишком незначительны, поэтому финн и прибегает к магии - магии слова или магии дела. Борьба с природой не на жизнь, а на смерть, и борьба в одиночку - основные доминанты его сознания, но эта конфронтация между человеком и природой, присутствующая в сознании финна, уже сама по себе является результатом действия психологических защитных механизмов.

Угроза названа. Теперь - и это заложено в сознание этноса - должен быть найден адекватный, снимающий угрозу психологически, ответ. И вот финн приписывает себе особые качества, способности мага. Отсюда и множество колдунов в старой Финляндии. В этом же корень и магии порядка, подчинения себе природы через ее упорядочивание.

Собственно, в финском сознании важен не порядок сам по себе, а способность человека наводить порядок. Способность наводить порядок видится как особое качество человека.

Конечно, кажется, что между мрачным колдуном и цивилизованным, любящим во всем порядок, фермером разница огромная. Это так, если мы видим только внешний феномен. Но и то, и другое - формы выражения одного и того же содержания, одной и той же картины мира. Формы эти должны соответствовать реалиям мира.

Прежняя форма, колдовство, перестала соответствовать тем культурным парадигмам, которые получили к XIX веку широкое распространение, и была относительно легко отброшена, уступив место форме более адекватной. Возможность таких метаморфоз, оставляющих незатронутым глубинное содержание, заложена в сознании этноса. Она, по сути, является средством сохранения этого содержания, а следовательно, само-идентичности этноса.

Начало.

Список цитируемой литературы
--------------------------------------------------------------------------------
1. Водовозова Е. Финляндия // Мир Божий,-1899. - N 9.
2. Сно Е. Э. В стране скал и озер. Финны. СПб.: О. П.Попова, 1909.
3. Пуцикович Ф. Ф. Финны. СПб.: П. В. Куковников, 1909.
4. Ахо Ю. Выселок. СПб.: М. М. Ледерле, 1896.
5. Мелюков А. Очерки Финляндии //Морской сборник. - 1853. - Т. ХХIII. - N 8.
6. Народы России. Финны, эсты, карелы и ливы. СПб.: тип-фия тов-ва "Общественная польза", 1878.
7. Великое княжество Финляндское. СПб.: издание журнала "Мирской вестник", 1871.
8. Лезин А. Финляндия. М.: тов-во И. Д. Сытина, 1906.
9. Водовозова Е. Финляндия // Мир Божий. - 1899. - N10.
10. Суни Л. Очерк общественно-политического развития Финляндии. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1979.
11. А-ва Е. Очерки Финляндии // Иллюстрированный листок. - 1863. - N8.
12. Дершау Ф. Финляндия и финляндцы. СПб.: тип-фия императорской Академии наук, 1899.
13. А-ъ Е. Письма из Финляндии. СПб.: тип-фия тов-ва "Общественная польза", 1899.
14. Э. З. По Финляндии. Путевые очерки и заметки // Русское богатство. - 1901. - N4.
15. Рунеберг. О природе Финляндии. О нравах и образе жизни народа во внутреннем крае // Современник. - 1840. - N17.

Перепечатыввается с сайта http://www.finlandia.boom.ru

Читайте здесь еще о Финляндии!